Противодействие коррупции Верхом на законе
Александр Николаевич Муравьев (1856 - 1861)
После отставки губернатора Урусова недолго пробыл на губернаторском посту Федор Васильевич Анненков. В 1856 году его сменил Александр Николаевич Муравьев. Этих трех губернаторов нередко противопоставляют друг другу. Один из их современников даже говаривал: "Первый - мало говорил, но много делал; второй - мало говорил и мало делал; третий - мало делал, но много говорил".
Ревнитель свежего воздуха
По-видимому, в этом была доля истины, так как об Анненкове сохранились лишь обрывочные воспоминания. Да и управлял он губернией неполные два года - слишком малый срок, чтобы сделать что-либо существенное. И, пожалуй, главной его заслугой можно считать введение в нижегородских домах форточек! Да-да, Федор Васильевич был рьяным борцом за свежий воздух, и переносить безобразную духоту, а окна в домах нижегородцев в те времена были заделаны наглухо, ему не хотелось. Поэтому новый губернатор первым устроил в губернаторском доме форточки в окнах и приказал сделать то же во всех присутственных местах. Остальным жителям как не последовать его примеру?
Следующим шагом Федора Васильевича было строительство беседок-фонариков в стиле французской директории в Кремлевском саду, у Черного пруда и на Верхневолжской набережной. Гуляющая публика была довольна.
Да и вообще Анненков готов был услужить людям, своим близким, естественно. Было, к примеру, у него два любимца, некие подрядчики Климов и Мичурин, губернатор всячески прикрывал их махинации. Однажды министр финансов заметил ему: "Как вам не стыдно просить за заведомых мерзавцев?" Анненков смирено ответил: "Мы все мерзавцы, ваше высокопревосходительство!" А любимой фразой губернатора Анненкова была: "Закон в России, как железо. Когда вынут из печи, так до него пальцем дотронуться нельзя, а через час хоть верхом садись на него". Но долго "просидеть верхом на законе" Федору Васильевичу не удалось: в сентябре 1856 года он ушел в отставку.
Мало делал, но много говорил
Его преемник, Александр Николаевич Муравьев, был из тех, кто, по словам нижегородцев, "мало делал, но много говорил". Но будем справедливы к Александру Николаевичу - не так уж мало успел он сделать на своем посту. Ведь "повезло" Муравьеву вводить в Нижегородской губернии реформу 19 февраля 1861 года. Да и рукотворный памятник остался от времени Муравьева: это так называвшаяся когда-то "Муравьевская дылда", - построенная по его почину на собранные по подписке деньги, высокая и довольно красивая башня в готическом стиле, с огромными часами. Стояла эта башня на Гребешковской горе, а расположена была так, чтобы ее можно было видеть через Оку с ярмарки. Бой часов Муравьевской башни слышен был по всей ярмарке, а на огромных циферблатах можно было свободно различить время. Однако часы эти прослужили недолго, вскоре сломались. И в 80-х годах, когда башня стала грозить падением, ее разобрали.
Что интересно, многие нижегородские губернаторы были так или иначе связаны с декабрьским восстанием на Сенатской площади. Вот и Александр Николаевич Муравьев по молодости лет был одним из организаторов "Северного общества" и "Союза спасения". Участвовал в подготовке к декабрьскому выступлению 1825 года. И хотя отошел от заговора задолго до событий на Сенатской площади, все же был приговорен судом к шести годам каторги, которые ему заменили ссылкой в Сибирь без лишения чинов и дворянства. Как в то время говорили, Муравьев "раскаялся" и был помилован царем: ему разрешили занимать государственные должности.
В сентябре 1856 года Александр Николаевич был назначен военным губернатором Нижнего Новгорода. На этом посту очень ярко проявилась двойственность его натуры: с одной стороны, приверженность идеалам мятежной юности, а с другой - желание спокойной обеспеченной жизни. Наверное, его можно понять…
На первых порах губернаторской деятельности Муравьев отличился борьбой со взяточничеством и произволом чиновников, способствовал проведению крестьянской реформы. Он даже ездил инкогнито по уездам для расследования творимых там беззаконий. Муравьев подписал циркуляр, согласно которому запрещалось применение необоснованно жестоких мер по отношению к крепостным крестьянам.
В заслугу Муравьеву ставят усмирение непобедимого помещика-крепостника С. В. Шереметева. В конце 50-х годов, когда в воздухе витала идея отмены крепостного права, Шереметев задумал получить большой капитал, отпуская людей на волю, но не просто так, а за огромный выкуп. Естественно, большинству крестьян выкуп был не по карману, и они отказывались от такой сделки. Шереметев был в бешенстве: он лично избивал упрямцев, отсылал на расправу к становому, сажал в тюрьмы, сдавал в рекруты. Доведенные до отчаяния крестьяне тайно отправили депутатов к губернатору с жалобой на творимый произвол.
Новый губернатор не только с сочувствием и пониманием отнесся к страданиям крестьян. Он припомнил Шереметеву и то, что тот находился 14 декабря 1825 года в рядах конной артиллерии, которая произвела выстрел по восставшим войскам. Муравьев добился высылки Шереметева из поместья и взятия его имений под опеку.
Коммунизм ввести и дворян помести
Понимая, что не все помещики разделяют его взгляды, губернатор со своими сторонниками подписал адрес Александру II: "Нижегородские дворяне желают не только улучшить положение крестьян, но и покончить навсегда с крепостным правом". Адрес был направлен в столицу, а местных дворян поставили перед свершившимся фактом. Это вызвало бурю негодования - Муравьева прозвали "проклятым Мурашом" и обвинили в том, что губернатор желает "коммунизм ввести и всех дворян, как сор какой, метлою помести". Что ж, всем, как говорится, не угодишь…
Как бы то ни было, 12 марта 1861 года в Нижний Новгород был доставлен Манифест об отмене крепостного права в России. В тот же день он был зачитан народу. Во время проведения реформы Муравьев препятствовал переселению крестьян на худшие земли, принимал жалобы крестьян на помещиков, противодействовал тому, чтобы крестьян отдавали в рекруты вне очереди.
Домашние советники
Но не все было так гладко во время губернаторства Муравьева. Слаб человек… Очень много оказалось у Александра Николаевича родственников, всех их надо было пристроить на "теплые" места. И не всегда семейное окружение играло в команде губернатора. Очень много в то время судачили о племяннице Муравьева - "фрейлине государыни императрицы" Голынской.
Во времена своей юности Голынская блистала при дворе, имела многочисленных поклонников среди придворных донжуанов. Правда, говорят, что особой красотой она не отличалась, но фигуру имела отменную, а особенно выдающимся был бюст светской львицы. По этому поводу у В. А. Сологуба, который увидел Голынскую, беседующую с одним черногорским князем, появились строки:
Голынской с нежностью сказал:
Я вижу горы Черногорья!!!
Благодарю, не ожидал!
В Нижнем Новгороде Голынская оказалась после какой-то скандальной истории. Здесь она развернулась по-столичному: занималась благотворительностью, покровительствовала приятным молодым людям, а главное, была негласной советчицей дядюшки-губернатора. Про нее даже писали:
Собой не хороша,
А в обществе душа.
Для бедных распинается,
И пляшет, и поет.
Во все дела мешается,
Везде вот так и льнет...
…Говорили, что в Нижнем все возможно: ляжешь спать судьей, а проснешься свиньей. Муравьев постоянно менял на должностях чиновников, требовал незамедлительного исполнения своих вчерашних распоряжений, при этом часто их отменял. Тем не менее, добрых дел Муравьева нижегородцам запомнилось гораздо больше. Провожая его в отставку, городская Дума объявила: "Мы всегда будем вспоминать, что Вы были тот главный виновник, который первый проложил прочное основание порядку и спокойствию в будущем".