Противодействие коррупции Достоин особого памятника
В 1897 году на смену любимца нижегородцев генерал-губернатора Баранова был назначен новый губернатор, немец по происхождению, Павел-Симон Фридрихович Унтербергер. До назначения в Нижний Унтербергер служил военным губернатором Приморской области, будучи одновременно наказным атаманом Уссурийского казачьего войска. Богатырскую грудь нового губернатора украшали многочисленные награды - русские, китайские, японские и корейские ордена.
В 1871 году Павел Фридрихович в составе отряда подполковника Галафьева участвовал в защите русского консульства в Урге, позднее строил порт в заливе св. Ольги, сухопутные оборонительные сооружения Владивостока, дороги в Восточной Сибири и в Приморской области, казармы, церкви, школы. Очень уважаемым человеком был губернатор Приморья, причем, не только среди местного населения, но и у правительств сопредельных государств. Так что Нижний Новгород "получил" в губернаторы весьма достойного человека.
Немецкая любовь к порядку
Немецкая любовь к порядку была отличительной чертой нового губернатора, а это, согласитесь, немаловажно для первого лица губернии. О нем говорили, что он был "строгий, даже до педантизма, законник и в высшей степени, даже до мелочности, осторожный человек".
Первое же испытание, выпавшее на долю Унтербергера, показало, что этот человек может быстро и четко решить любые вопросы. В 1899 году Нижегородскую губернию опять поразила засуха. Павел Фридрихович, находящийся в то время на лечении, узнав о неурожае в Сергачском и Семеновском уездах и грозящем голоде, тут же подал рапорт министру внутренних дел Д. С. Синягину о досрочном возвращении из отпуска. Лично ознакомившись с положением дел на местах, Унтербергер немедленно обратился за продовольственной помощью к правительству. Благодаря своевременному вмешательству губернатора угроза голода миновала.
А вообще-то первые годы губернаторства для Унтербергера были весьма спокойными, размеренными. Занимался Павел Фридрихович знакомыми и, надо сказать, приятными делами: обустройством города, благотворительностью, приемом именитых и не очень гостей…
В 1898 году на второй год губернаторства Унтербергера на ярмарке побывал инкогнито принц Иоанн-Георг Саксонский под именем графа Порк. Его приезд прошел как-то малозаметным, говорят, он подробно осматривал ярмарку, говорят, кто-то из любителей по его просьбе делал для него фотографии всероссийского торжища. Года через три приезжал и тоже осматривал ярмарку французский посол Бомпар, чуть не каждую Ярмарку приезжали "группы именитых афганских юношей, путешествующих по русской земле, которым показывали "мощь России"; приезжали и уезжали, осматривали и изучали и русские, и иностранцы. Во время франко-русских сближений на парадных и купеческих обедах и губернаторских раутах в Главном доме русский национальный гимн гремел вперемежку с французской марсельезой, "при чем тучная богатырская фигура Унтербергера с синей лентой через плечо появлялась среди залы рядом с единственным в Нижнем представителем французского правительства, изображавшим собой что-то вроде вице-консула Франции, Колиньоном с ленточкой Почетного легиона в петлице".
Строительный бум
…Еще в 1896 году в Нижнем Новгороде было создано общество архитекторов, после чего ежегодно устраивались архитектурно-художественные выставки с приглашением столичных мастеров. Первая такая выставка открылась 4 марта 1901 года. На суд нижегородцев было выставлено 40 архитектурных проектов и эскизов. Через год в зале Дворянского собрания состоялась вторая выставка, где, как сообщалось тогда, было "экспонировано 6 лиц, которые выставили отчасти свои академические работы, частию постройки и, в общем, возбудили общественный интерес в публике, чего нельзя не приветствовать, так как в Нижнем Новгороде особенно ярко выразился упадок строительства…". Вот этот "упадок строительства" и взялся ликвидировать Унтербергер: в городе в начале XX века начался своеобразный строительный бум: строились многочисленные заводские и фабричные корпуса, банки, здания пароходств, особняков и доходных домов купцов-предпринимателей. Очень популярен был стиль модерн, многие строения того периода украшают город и поныне (правда, зачастую требуя хотя бы косметического ремонта) - это трехэтажный корпус гимназии (пристрой к педуниверситету на ул. Ульянова), Дом трудолюбия (современное здание "Нижполиграфа" на ул. Варварской) и другие.
Многое сделал Унтербергер и для ярмарки. До 1899 года на Сибирской пристани не было даже электрического освещения, жгли керосин. В размещении товаров не было никакой системы и ни малейшего порядка: что не поместилось в амбары, сваливали под открытым небом. Когда Унтербергер, почти до болезненной слабости боявшийся пожаров, в первый раз объезжая ярмарку, посетил Сибирскую пристань, то пришел, говорят, в ужас от того хаоса, который она представляла собой. По настоянию Унтербергера при Ярмарочном комитете образована была особая комиссия для разработки вопроса о переустройстве Сибирской пристани. Комиссия с осени по окончании ярмарки приступила к работам: Сибирская пристань была разбита на участки, выработан тип несгораемых постоянных неразбиравшихся построек. Не так-то скоро пришлось дело довести до конца, и только к 1905 году переустройство пристани было закончено.
Ярмарочным общественным управлением решено было даже увековечить память Унтербергера, "благодаря энергии которого совершилось это переустройство, сооружением на Сибирской пристани особого памятника". Кстати, вопрос о сооружении памятника Унтербергеру поднимался в 1913 году в Думе, но более насущные вопросы отодвинули сооружение памятника на очень неопределенный срок.
Губернатор растерялся
Кроме строительства привлекала губернатора и благотворительная деятельность: он был членом 29 различных, преимущественно благотворительных, обществ: Красного Креста, Белого Креста, помогавшего нуждающимся военнослужащим, общества охранения народного здравия, общества помощи нуждающимся женщинам. И во всех перечисленных обществах губернатор платил немалые взносы. А полученные премиальные - почти три тысячи рублей - он пожертвовал в фонд поддержки увечных солдат.
Много хорошего можно сказать о губернаторе Унтербергере, но, "на его голову свалились" испытания, с которыми Павел Фридрихович не справился. Это при нем произошла всем известная первомайская демонстрация, описанная М. Горьким в романе "Мать". Все мы читали о бесчинствах властей при разгоне рабочих. Но на самом деле все было не совсем так, как описывал Горький. Обратимся к официальным протоколам, зафиксировавшим события столетней давности: "Когда Гавриил Михайлов вынул из кармана красный флаг, …и помощник полицмейстера Игнатьев с помощником пристава Лавровым стали отнимать этот флаг, то все без исключения участники демонстрации отбивали его кулаками и палками, причем Игнатьев и Лавров были сбиты с ног… Михайлов поднял флаг,… а Лубоцкий, защищая его, поднимал флаг руками возможно выше и в то же время черной палкой отбивал Доброхотову, а женщины с криком и визгом возбуждали мужчин сопротивляться чинам полиции… Исп.(олняющий) дол. (жность) пристава Певницкий, помощник пристава Лавров и околоточный надзиратель Баров, кроме того, были свидетелями, как Сергей Моисеев ногою ударил пристава Кевдина в живот с такой силой, что последний едва стоял на ногах".
Когда же зачинщики беспорядков "были доставлены на гауптвахту, то Сергей Моисеев, Вульф Лубоцкий, Анна Доброхотова и Надежда Синева угрожали в будущем избить пристава Кевдина".
Читаешь эти строки, и что-то не верится, что все участники этой демонстрации вышли на улицу только с требованиями "справедливости, равенства и братства"… Большая часть демонстрантов хотела попросту помахать кулаками и, как сейчас говорят, расслабиться, этакие экстремалы с красными флагами.
А как вели себя арестованные "в суровых застенках"!… Пишет один из жандармских чинов: "Нарекания вызывались отсутствием последовательности в разрешении политическим заключенным приобретать на собственные средства те или иные продукты: запрещалось приобретать яйца, фрукты, сушеные плоды… вызывало большое волнение, предъявленное к ним требование вставать в 6 часов утра на поверку… неудовольствие заключенных вызывают обыски их всякий раз, когда они возвращались после допросов". В полицейских донесениях скрупулезно фиксируются их правонарушения: постоянные пререкания с тюремной администрацией, сопротивление ей, отказы выполнять различные правила. Дошло даже до того, что арестованный Тихомиров ударил по голове чайником с молоком заместителя начальника тюрьмы Введенского.
А по приговору суда им грозило "страшное" наказание - от одного до полутора месяцев отсидки.
Глядя на такие гуманные действия властей, новоявленные революционеры уже ничего не боялись. На компромиссы с властью они не шли, выступления продолжались. Весной 1905 года ситуация вышла из-под контроля. Растерявшийся губернатор доносил в департамент полиции: "На устраиваемых митингах, собраниях, вечерах, где число присутствующих доходит до нескольких тысяч, ораторами произносятся зажигательные речи, которыми население, и рабочий класс в особенности, призывается к неповиновению властям, свержению существующего правительства, к всеобщему вооружению, революции. На митингах и собраниях распространяются прокламации крайних партий, и производится сбор пожертвований на всеобщее вооружение".
Всегда четко следовавший букве закона, не допускавший даже мысли о возможности применить силу против своего народа, гуманист Унтербергер не справился с ситуацией. В ноябре 1905 года его отозвали из Нижнего и снова послали служить на Дальний Восток.